Давненько не публиковал приколов из прошлого.
Эка невидаль – подрались две бабы на базаре. А если дело происходит в сентябре 1935 года, когда по всей стране уже разворачивается истерия по поводу поиска "классовых врагов"?
Итак, Ижевск, 18 сентября 1935 года. На специально организованном в начале учебного года детском базаре (в позднесоветский период это звалось школьными ярмарками) торговали ботинками и галошами – по тем временам, дефицит большой. Разумеется, очередь.
Чтобы не допустить продажи больше одной пары в руки, заведующий горотделом торговли Бралгин отдал распоряжение продавцам делать отметки в ученических удостоверениях о проданных ботинках и галошах. Но дело в том, что эти самые ученические удостоверения были введены пару недель назад, и немалая часть школьников советских их ещё и в глаза не видела.
Продавцы стали отказываться продавать обувь без удостоверений – ибо отметку негде ставить. Одна из покупательниц, Борисова (16 лет) начала возмущаться у прилавка и отказывалась уходить без желанных ботинок/галош. Тогда бывшая на базаре комсомолка Порсева, депутат горсовета, решила навести порядок, и стала оттаскивать Борисову от прилавка с криками "Не положено!". Борисова врезала ей по лицу. Короче, подрались, но вроде никого не убили/покалечили.
Порсева с базара прямиком направилась в соседнее 2-е отделение милиции и потребовала завести дело на обидчицу по факту, говоря современным языком, "нападения на депутата при исполнении". Начальник милиции Баринов, будучи человеком вменяемым, послал её.
Порсева тогда нажаловалась в газету "Ижевская правда", в результате чего там появилась заметка "Выше классовую бдительность", в которой рассказывалось о "происках классовых врагов", которым попустительствуют "политически-близорукие" милиционеры.
Начальник милиции Баринов всё понял и немедленно арестовал Борисову, стал ей "шить дело" на всю катушку, вспомнил про то, что её отца из партии за пьянку исключили. Не знаю, чем бы дело закончилось в 1937-м, но на дворе был 1935-й и в цирк вмешался горком партии – главная власть в городе.
Короче, велел прокурору Широких дело закрыть, Баринову поставил на вид за "безответственность", а главным виновным признали Бралгина – его распоряжение, из-за которого и началась вся история, противоречит "решениям Партии и Правительства о свободной Советской Торговле".
Эка невидаль – подрались две бабы на базаре. А если дело происходит в сентябре 1935 года, когда по всей стране уже разворачивается истерия по поводу поиска "классовых врагов"?
Итак, Ижевск, 18 сентября 1935 года. На специально организованном в начале учебного года детском базаре (в позднесоветский период это звалось школьными ярмарками) торговали ботинками и галошами – по тем временам, дефицит большой. Разумеется, очередь.
Чтобы не допустить продажи больше одной пары в руки, заведующий горотделом торговли Бралгин отдал распоряжение продавцам делать отметки в ученических удостоверениях о проданных ботинках и галошах. Но дело в том, что эти самые ученические удостоверения были введены пару недель назад, и немалая часть школьников советских их ещё и в глаза не видела.
Продавцы стали отказываться продавать обувь без удостоверений – ибо отметку негде ставить. Одна из покупательниц, Борисова (16 лет) начала возмущаться у прилавка и отказывалась уходить без желанных ботинок/галош. Тогда бывшая на базаре комсомолка Порсева, депутат горсовета, решила навести порядок, и стала оттаскивать Борисову от прилавка с криками "Не положено!". Борисова врезала ей по лицу. Короче, подрались, но вроде никого не убили/покалечили.
Порсева с базара прямиком направилась в соседнее 2-е отделение милиции и потребовала завести дело на обидчицу по факту, говоря современным языком, "нападения на депутата при исполнении". Начальник милиции Баринов, будучи человеком вменяемым, послал её.
Порсева тогда нажаловалась в газету "Ижевская правда", в результате чего там появилась заметка "Выше классовую бдительность", в которой рассказывалось о "происках классовых врагов", которым попустительствуют "политически-близорукие" милиционеры.
Начальник милиции Баринов всё понял и немедленно арестовал Борисову, стал ей "шить дело" на всю катушку, вспомнил про то, что её отца из партии за пьянку исключили. Не знаю, чем бы дело закончилось в 1937-м, но на дворе был 1935-й и в цирк вмешался горком партии – главная власть в городе.
Короче, велел прокурору Широких дело закрыть, Баринову поставил на вид за "безответственность", а главным виновным признали Бралгина – его распоряжение, из-за которого и началась вся история, противоречит "решениям Партии и Правительства о свободной Советской Торговле".