Именно на фоне попыток Гаваны "революционизировать" Латинскую Америку её отношения с СССР стремительно ухудшаются. Нижняя точка наступает после гибели Че Гевары в Боливии в октябре 1967-го, на которую советская пресса откликнулась заметками, полными, как отметил один иностранный наблюдатель, "полными скорее самодовольного "мы же говорили", чем выражения сочувствия". И в ходе празднования 50-летия Октябрьской революции в ноябре 1967-го эти противоречия стали очевидны всем.
Вот как не без сарказма описал произошедшее аналитик ЦРУ в докладе СНБ:
"Кастро откровенно бросил вызов, когда отправил во главе кубинской делегации третьеразрядного члена своей команды (министра здравоохранения Мачадо Вентура) после того, как советские власти успели официально объявить, что присутствовать будет президент Дортикос. При этом сей достойный муж даже не привёз привычное поздравительное обращение (Кастро) к его московским хозяевам.
Затем кубинцы усугубили оскорбление, бойкотировав традиционный дипломатический приём в Москве под председательством главы советского государства Подгорного.
И наконец, чтобы все уж точно заметили, они были первыми, кто покинул Москву после завершения праздничных мероприятий (предположительно, обогнав в гонке в аэропорт румын)".
Вот как не без сарказма описал произошедшее аналитик ЦРУ в докладе СНБ:
"Кастро откровенно бросил вызов, когда отправил во главе кубинской делегации третьеразрядного члена своей команды (министра здравоохранения Мачадо Вентура) после того, как советские власти успели официально объявить, что присутствовать будет президент Дортикос. При этом сей достойный муж даже не привёз привычное поздравительное обращение (Кастро) к его московским хозяевам.
Затем кубинцы усугубили оскорбление, бойкотировав традиционный дипломатический приём в Москве под председательством главы советского государства Подгорного.
И наконец, чтобы все уж точно заметили, они были первыми, кто покинул Москву после завершения праздничных мероприятий (предположительно, обогнав в гонке в аэропорт румын)".