Сменивший Карнарвона в кресле министра колоний консервативный политик Майкл Хикс-Бич позднее, при разборе событий в Южной Африке, как-то сказал, что не мог контролировать Фрера "без помощи телеграфа".
Правда наличие телеграфной связи с Лондоном (она была спешно построена в результате зулусской войны к концу 1879 года) вряд ли помешало амбициозному верховному комиссару устроить войну – и министр Хикс-Бич закончил ту фразу, добавив после паузы: "Сомневаюсь, что мог бы контролировать его даже с помощью телеграфа".
В своём последнем послании министру Карнарвону 30 января 1878 года Фрер впервые озвучил Лондону свои мысли о "зулусской угрозе":
"Он [Кечвайо] с большим интересом наблюдает за событиями [на восточной границе Капской колонии]… Кажется несомненным, что он получил от своих посланцев плохую идею, что кафры способны воевать с колонией на равных, и эта вера вызвала очень опасные изменения в его языке и поведении в отношении Трансвааля. Весьма вероятно, что вождь дикарей, такой как Кечвайо, поддержанный мощной армией, уже взволнованный недавними успехами соседнего племени [бапеди] против прошлых властей Трансвааля, теперь может загореться идеей, что может одержать победу над Силами Её Величества, что приведёт к атаке на территорию Её Величества".
Новый министр колоний Хикс-Бич главное внимание уделял не Африке, а Востоку, где разворачивался очередной раунд Большой Игры. Русское продвижение в Средней Азии оживило старый британский иррациональный страх "казачьего вторжения в Индию", попытки противостоять усилению русского влияния на правителя Афганистана привели в итоге в ноябре 1878 года к новой англо-афганской войне. Именно на этом и было сосредоточено внимание Лондона. И в такой ситуации последнее, что было нужно британскому правительству – это ещё одна большая война на юге Африки.
С другой стороны, Хикс-Бич признавал недостаток собственных знаний об африканских делах, откровенно написав Фреру, что в этих вопросах "предпочитает ваше мнение своему собственному". Позднее, в ходе дебатов в палате общин, либеральный оппозиционер Уильям Харкорт едко спародирует стиль общения министра с верховным комиссаром: "Мой дорогой сэр Бартл Фрер, не могу считать, что вы правы. На самом деле, полагаю, что вы заблуждаетесь, но, в конце концов, считаю, что вы гораздо лучше знаете истинное положение дел, чем я. Надеюсь, вы не будете делать то, что собираетесь делать, но если вы это сделаете, надеюсь, что вы преуспеете".
А верховный комиссар в переписке с министром упрямо проводил мысль об опасности зулусов для Наталя, Трансвааля и всех британских владений в Южной Африке: "В данный момент власть зулусов является постоянной угрозой миру в Южной Африке, и влияние, которое она оказывает, является исключительно враждебным и агрессивным". То, что они до сих пор не напали, Фрер приписывал слабости их правителя: "Кечвайо выглядит самым заурядным деспотом, обладающим некоторой хитроумностью, но лишённым личного мужества и проблесков гения, присущих Чаке. Если бы он был более способен или более популярен, у Наталя давно были бы проблемы".
Тем временем лейтенант-губернатор Наталя Булвер занимался арбитражем пограничного спора зулусов с бурами. Фрер и Шепстон легко согласились на него – до завершения войны с коса они не могли начать концентрацию сил для войны с зулусами. Как написал один из колониальных чиновником, "никто не сомневался, что этот арбитраж будет ничем иным, чем фарсом". Но Булвер, в отличие от Фрера и Шепстона, пытавшийся в тот момент мирно урегулировать конфликт своих соседей, подошёл к делу серьёзно.
12 марта 1878 года арбитражная комиссия приступила в работе в месте, что обретёт всемирную славу 9 месяцев спустя – фермерском доме у переправы через пограничную реку Мзиняти, Роркс-дрифте . В состав комиссии вошли два десятилетия бывший генеральным прокурором колонии юрист Майкл Гэллуэй, Джон Шепстон, сменивший брата на посту секретаря колонии по делам туземцев, и колониальный инженер Дёрнфорд. Зулусов насторожило присутствие в составе комиссии человека по фамилии Шепстон, но комиссары, по словам Дёрнфорда, "играли честно".
Комиссия работала пять недель, заслушав сотни свидетелей. Буры завалили комиссию документами о покупке земель, которые юрист Гэллуэй счёл поддельными. В итоге комиссия заключила, что зулусские правители никогда не уступали африканерам земель севернее Понголо. Таким образом, все спорные земли являются частью Зулуленда. 15 июля заключение арбитражной комиссии, которое, по словам Дёрнфорда, "не понравится никому, кроме Кечвайо", было представлено верховному комиссару. Такой вердикт несколько удивил Фрера, но особо не сказался на его планах – он только запретил членам комиссии обнародовать результаты своей работы, заявив, что сам огласит их в надлежащее время, а пока отправит на экспертизу в министерство колоний.
А парой недель спустя произошёл инцидент с убийством беглых жён Сихайо, оказавшийся весьма на руку Фреру. Мехлоказулу совершил своё деяние вопреки воли отца и Кечвайо, считавших, что в ожидании решения арбитража не стоит осложнять отношения с белыми соседями. Но сын просто дождался, когда Сихайо уедет на совет к царю, и совершил то, что считал нужным сделать.
Происшествие всполошило натальских поселенцев, живших на пограничных реках Мзиняти и Тукела – кто поручится, что в следующий раз зулусы также беспрепятственно не разорят уже белую ферму? Лейтенант-губернатор Булвер написал Кечвайо с просьбой выдать Мехлоказулу и его брата властям Наталя для суда. Кечвайо в ответ предлагал заплатить обычный в таком случае штраф в 50 фунтов, прося не рассматривать данный инцидент как серьёзный - просто "мальчишество двух парней, возмущённых покушением на честь своего отца и не думавших о последствиях своих действий".
Натальский губернатор и не считал, что произошло что-то серьёзное, но Фрер ухватился за случившееся, назвав в письме Хикс-Бичу "пробой сил" перед зулусским вторжением в Наталь. И запросил присылку подкреплений, получив в первый раз отказ министра: "Полагаю, что у нас есть ещё достаточно хорошие шансы избежать войны с зулусами".
Ситуация на границе оставалась неспокойной. В начале сентября зулусские полки демонстративно устроили большую царскую охоту на своём берегу Тукелы, вызвав панику среди белых поселенцев на другом берегу. В конце сентября толпа зулусов задержала колониальных инженеров Смита и Дейтона, изучавших состояние дороги на зулусском берегу Среднего дрифта на Тукеле. С октября 1878 года на спорных землях возобновил свои набеги Мбилини. С осени белые торговцы начали сворачивать свои дела и покидать Зулуленд, сталкиваясь с растущей враждебностью зулусов к "этим плохим людям". Последним уехал в декабре белый советник Кечвайо Джон Данн.
О всех подобных происшествиях верховный комиссар обстоятельно докладывал в Лондон, повторяя, что "они являются не случайными, а представляют собой часть политики Кечвайо, который пытается прощупать как далеко он может зайти". И снова и снова просил подкрепления.
20 ноября британское правительство весьма неохотно согласилось направить два пехотных батальона и две роты Королевских инженеров в Южную Африку. Сообщая об этом Фреру, министр Хикс-Бич пояснял, что по-прежнему "не может согласиться с выводом, что война с зулусами неизбежна", указывая, что "направляя эти войска, правительство Её Величества желает не предоставить средства для вторжения и завоевания, а лишь обеспечить защиту жизней и имущества колонистов". Ответил верховный комиссар министру словами, что будет ли война "зависит не от меня или вас, а от тщеславного дикаря, который сам не знает, хочет ли он войны или мира".
Обстоятельные письма Фрера делали своё дело – несмотря на все заявления политиков, осенью 1878 года чиновники министерства колоний были уверены, что "предстоит зулусская война и можно только надеяться, что сопротивление туземцев будет незначительным и война быстро закончится".
Даже лейтенант-губернатор Булвер в итоге согласился с верховным комиссаром. Тем более, что в необходимости войны не сомневались подавляющее большинство его подчинённых. Как откровенно сказал пограничный агент по делам свази, шотландский горец капитан Норман Маклеод:
"Если мы не разгромим зулусов или каким-то иным непостижимым образом докажем им, что с нами сражаться бессмысленно (что невозможно), мы потеряем тот невеликий престиж, что ещё имеем в здешних краях. Все глаза, туземные глаза, устремлены на зулусов и нас. Все они верят, даже наши собственные натальские кафры и уж тем более такие независимые племена как свази, что зулусы являются самым могущественным племенем, и полагаю, что наш единственный шанс закрепиться в Южной Африке состоит в том, чтобы указать зулусам их место".
Фрер успешно выполнил свою задачу поставить родное правительство перед свершившимся фактом войны с зулусами. К началу 1879 года даже министр Хикс-Бич смирился с тем, что война неизбежна, написав премьер-министру Дизраэли, что надеется на "блестящие перспективы короткой и успешной войны". Британские газеты извещали своих читателей, что "в любой момент может произойти нашествие и дикие полчища зулусов наводнят прекрасный Наталь… Зулуленд должен быть завоёван британскими войсками и аннексирован".
Дело оставалось за малым – разгромить диких туземцев в ходе стремительной военной кампании.
Правда наличие телеграфной связи с Лондоном (она была спешно построена в результате зулусской войны к концу 1879 года) вряд ли помешало амбициозному верховному комиссару устроить войну – и министр Хикс-Бич закончил ту фразу, добавив после паузы: "Сомневаюсь, что мог бы контролировать его даже с помощью телеграфа".
В своём последнем послании министру Карнарвону 30 января 1878 года Фрер впервые озвучил Лондону свои мысли о "зулусской угрозе":
"Он [Кечвайо] с большим интересом наблюдает за событиями [на восточной границе Капской колонии]… Кажется несомненным, что он получил от своих посланцев плохую идею, что кафры способны воевать с колонией на равных, и эта вера вызвала очень опасные изменения в его языке и поведении в отношении Трансвааля. Весьма вероятно, что вождь дикарей, такой как Кечвайо, поддержанный мощной армией, уже взволнованный недавними успехами соседнего племени [бапеди] против прошлых властей Трансвааля, теперь может загореться идеей, что может одержать победу над Силами Её Величества, что приведёт к атаке на территорию Её Величества".
Новый министр колоний Хикс-Бич главное внимание уделял не Африке, а Востоку, где разворачивался очередной раунд Большой Игры. Русское продвижение в Средней Азии оживило старый британский иррациональный страх "казачьего вторжения в Индию", попытки противостоять усилению русского влияния на правителя Афганистана привели в итоге в ноябре 1878 года к новой англо-афганской войне. Именно на этом и было сосредоточено внимание Лондона. И в такой ситуации последнее, что было нужно британскому правительству – это ещё одна большая война на юге Африки.
С другой стороны, Хикс-Бич признавал недостаток собственных знаний об африканских делах, откровенно написав Фреру, что в этих вопросах "предпочитает ваше мнение своему собственному". Позднее, в ходе дебатов в палате общин, либеральный оппозиционер Уильям Харкорт едко спародирует стиль общения министра с верховным комиссаром: "Мой дорогой сэр Бартл Фрер, не могу считать, что вы правы. На самом деле, полагаю, что вы заблуждаетесь, но, в конце концов, считаю, что вы гораздо лучше знаете истинное положение дел, чем я. Надеюсь, вы не будете делать то, что собираетесь делать, но если вы это сделаете, надеюсь, что вы преуспеете".
А верховный комиссар в переписке с министром упрямо проводил мысль об опасности зулусов для Наталя, Трансвааля и всех британских владений в Южной Африке: "В данный момент власть зулусов является постоянной угрозой миру в Южной Африке, и влияние, которое она оказывает, является исключительно враждебным и агрессивным". То, что они до сих пор не напали, Фрер приписывал слабости их правителя: "Кечвайо выглядит самым заурядным деспотом, обладающим некоторой хитроумностью, но лишённым личного мужества и проблесков гения, присущих Чаке. Если бы он был более способен или более популярен, у Наталя давно были бы проблемы".
Тем временем лейтенант-губернатор Наталя Булвер занимался арбитражем пограничного спора зулусов с бурами. Фрер и Шепстон легко согласились на него – до завершения войны с коса они не могли начать концентрацию сил для войны с зулусами. Как написал один из колониальных чиновником, "никто не сомневался, что этот арбитраж будет ничем иным, чем фарсом". Но Булвер, в отличие от Фрера и Шепстона, пытавшийся в тот момент мирно урегулировать конфликт своих соседей, подошёл к делу серьёзно.
12 марта 1878 года арбитражная комиссия приступила в работе в месте, что обретёт всемирную славу 9 месяцев спустя – фермерском доме у переправы через пограничную реку Мзиняти, Роркс-дрифте . В состав комиссии вошли два десятилетия бывший генеральным прокурором колонии юрист Майкл Гэллуэй, Джон Шепстон, сменивший брата на посту секретаря колонии по делам туземцев, и колониальный инженер Дёрнфорд. Зулусов насторожило присутствие в составе комиссии человека по фамилии Шепстон, но комиссары, по словам Дёрнфорда, "играли честно".
Комиссия работала пять недель, заслушав сотни свидетелей. Буры завалили комиссию документами о покупке земель, которые юрист Гэллуэй счёл поддельными. В итоге комиссия заключила, что зулусские правители никогда не уступали африканерам земель севернее Понголо. Таким образом, все спорные земли являются частью Зулуленда. 15 июля заключение арбитражной комиссии, которое, по словам Дёрнфорда, "не понравится никому, кроме Кечвайо", было представлено верховному комиссару. Такой вердикт несколько удивил Фрера, но особо не сказался на его планах – он только запретил членам комиссии обнародовать результаты своей работы, заявив, что сам огласит их в надлежащее время, а пока отправит на экспертизу в министерство колоний.
А парой недель спустя произошёл инцидент с убийством беглых жён Сихайо, оказавшийся весьма на руку Фреру. Мехлоказулу совершил своё деяние вопреки воли отца и Кечвайо, считавших, что в ожидании решения арбитража не стоит осложнять отношения с белыми соседями. Но сын просто дождался, когда Сихайо уедет на совет к царю, и совершил то, что считал нужным сделать.
Происшествие всполошило натальских поселенцев, живших на пограничных реках Мзиняти и Тукела – кто поручится, что в следующий раз зулусы также беспрепятственно не разорят уже белую ферму? Лейтенант-губернатор Булвер написал Кечвайо с просьбой выдать Мехлоказулу и его брата властям Наталя для суда. Кечвайо в ответ предлагал заплатить обычный в таком случае штраф в 50 фунтов, прося не рассматривать данный инцидент как серьёзный - просто "мальчишество двух парней, возмущённых покушением на честь своего отца и не думавших о последствиях своих действий".
Натальский губернатор и не считал, что произошло что-то серьёзное, но Фрер ухватился за случившееся, назвав в письме Хикс-Бичу "пробой сил" перед зулусским вторжением в Наталь. И запросил присылку подкреплений, получив в первый раз отказ министра: "Полагаю, что у нас есть ещё достаточно хорошие шансы избежать войны с зулусами".
Ситуация на границе оставалась неспокойной. В начале сентября зулусские полки демонстративно устроили большую царскую охоту на своём берегу Тукелы, вызвав панику среди белых поселенцев на другом берегу. В конце сентября толпа зулусов задержала колониальных инженеров Смита и Дейтона, изучавших состояние дороги на зулусском берегу Среднего дрифта на Тукеле. С октября 1878 года на спорных землях возобновил свои набеги Мбилини. С осени белые торговцы начали сворачивать свои дела и покидать Зулуленд, сталкиваясь с растущей враждебностью зулусов к "этим плохим людям". Последним уехал в декабре белый советник Кечвайо Джон Данн.
О всех подобных происшествиях верховный комиссар обстоятельно докладывал в Лондон, повторяя, что "они являются не случайными, а представляют собой часть политики Кечвайо, который пытается прощупать как далеко он может зайти". И снова и снова просил подкрепления.
20 ноября британское правительство весьма неохотно согласилось направить два пехотных батальона и две роты Королевских инженеров в Южную Африку. Сообщая об этом Фреру, министр Хикс-Бич пояснял, что по-прежнему "не может согласиться с выводом, что война с зулусами неизбежна", указывая, что "направляя эти войска, правительство Её Величества желает не предоставить средства для вторжения и завоевания, а лишь обеспечить защиту жизней и имущества колонистов". Ответил верховный комиссар министру словами, что будет ли война "зависит не от меня или вас, а от тщеславного дикаря, который сам не знает, хочет ли он войны или мира".
Обстоятельные письма Фрера делали своё дело – несмотря на все заявления политиков, осенью 1878 года чиновники министерства колоний были уверены, что "предстоит зулусская война и можно только надеяться, что сопротивление туземцев будет незначительным и война быстро закончится".
Даже лейтенант-губернатор Булвер в итоге согласился с верховным комиссаром. Тем более, что в необходимости войны не сомневались подавляющее большинство его подчинённых. Как откровенно сказал пограничный агент по делам свази, шотландский горец капитан Норман Маклеод:
"Если мы не разгромим зулусов или каким-то иным непостижимым образом докажем им, что с нами сражаться бессмысленно (что невозможно), мы потеряем тот невеликий престиж, что ещё имеем в здешних краях. Все глаза, туземные глаза, устремлены на зулусов и нас. Все они верят, даже наши собственные натальские кафры и уж тем более такие независимые племена как свази, что зулусы являются самым могущественным племенем, и полагаю, что наш единственный шанс закрепиться в Южной Африке состоит в том, чтобы указать зулусам их место".
Фрер успешно выполнил свою задачу поставить родное правительство перед свершившимся фактом войны с зулусами. К началу 1879 года даже министр Хикс-Бич смирился с тем, что война неизбежна, написав премьер-министру Дизраэли, что надеется на "блестящие перспективы короткой и успешной войны". Британские газеты извещали своих читателей, что "в любой момент может произойти нашествие и дикие полчища зулусов наводнят прекрасный Наталь… Зулуленд должен быть завоёван британскими войсками и аннексирован".
Дело оставалось за малым – разгромить диких туземцев в ходе стремительной военной кампании.