После одобрения президентом Айюб Ханом плана "Гибралтар", генерал Малик приступил к подготовке отрядов.
Наотрез от участия в этой затее отказался пакистанский спецназ ССГ.
В конец мая его командир полковник Саед Гаеффар Мехди был вызван заместитель начальника генштаба генерал-майором Абидом Белграми в штаб 12-й дивизии в Мерри. Генерал Малик ознакомил его с планом операции "Гибралтар". Узнав, что операцию планируется провести этим летом, полковник Мехди откровенно заявил Малику, что план "идиотский и невыполнимый", два командира поругались и полковник Мехди уехал из Мерри, наотрез отказавшись давать людей для "Гибралтара".
Через несколько дней он встретился с начальником генштаба генерал-лейтенантом Маликом Шер Бахадуром и изложил ему свою точку зрения. Бахадур, выслушав его, заявил "Вы говорите, что операция "Гибралтар" не имеет шансов, но Ахтар Малик уверен в успехе". Мехди ответил, что глава генштаба должен сам решить, кто из них прав – только помнить, что "мы не разыгрываем манёвры, а ставим на кон судьбу Пакистана". Бахадур ничего не ответил и отпустил Мехди, поблагодарив за высказанное мнение.
Полковник Мехди не успокоился и написал рапорт главкому Мусе, где объяснил, почему он гарантирует неудачу операции "Гибралтар" – "Мы получим свой Залив Свиней". Совершенно не подготовлена почва среди местного населения, действия предполагаются в "полном логистическом вакууме" – вообще никак не проработан вопрос снабжения инфильтраторов после перехода границы. И вообще, Малик "перепутал классические партизанские действия с рейдом коммандос".
Полковник Мехди из 15-го батальона Пенджабского полка получил Воинский крест за бои в Бирме во время Второй Мировой, и был одним из создателей пакистанского спецназа, очень им гордился и был полон решимости не допустить использование бойцов ССГ в качестве "пушечного мяса в безумной авантюре". В итоге он согласился отправить трёх офицеров ССГ только для подготовки отрядов к действиям в Кашмире.
На свой же рапорт генералу Мусе никакого ответа он не получил, а 30 июля полковнику Мехди вручили приказ о переводе с 1 сентября на преподавательскую работу в колледж генштаба в Кветте.
Генерал Муса, видимо, пусть и согласившись с решением президента, в глубине души, особенно прочитав рапорт полковника Мехди, так и не поверил в "Гибралтар".
Запросы штаба 12-й дивизии исполнялись крайне медленно, а армейское оружие разакарам-кашмирцам Муса вообще наотрез отказался предоставлять, предложив генералу Малику использовать разакаров только как носильщиков.
Генералы поругались, после чего Малик позвонил напрямую президенту и тот отдал приказ Мусе выделить армейское оружие для разакаров, заявив главкому: "Если мы не можем им [кашмирцам] доверить оружие – то они не стоят того, чтобы за них сражаться".
Довольно быстро выяснилось, что использование в качестве основы для отрядов "Гибралтара" Азад-Кашмирских батальонов и скаутов приводит к тому, что данные части, составлявшие основу 12-й дивизии, оказываются небоеспособными, что оголяет пакистанские позиции на линии прекращения огня.
3 июля Малик направил рапорт Айюбу и Мусе о необходимости привлечения военнослужащих из других подразделений пакистанской армии. Добро было получено и в тренировочные лагеря "Гибралтара" было направлено несколько сот офицеров и солдат из других полков армии – в подавляющем большинстве никогда не бывавших в Кашмире. Из-за разных бюрократических проволочек в большинстве своём эти люди добрались до своих отрядов в начале августа и были отправлены на операцию без какой-либо особой подготовки.
В результате этих проблем начало "Гибралтара" передвинули с середины июля на начало августа. Тем не менее, даже к моменту начала операции численность подразделений для неё едва достигла 3 с половиной тысяч человек.
Сама операция готовилась в полной тайне, о ней не поставили в известность не только лидеров кашмирских сепаратистов, но даже другие рода войск.
Маршал авиации Нур Хан, ставший главкомом ВВС в июле 1965-го вместо неоднозначно проявившего себя во время боёв в Качском Ранне Асгар Хана, случайно узнал об "Гибралтаре" из разговора с одним старым знакомым из генштаба. Он отправился к главкому Мусе и тот подтвердил, что такая операция готовится. Нур Хан переполошился – вы собираетесь воевать с Индией, даже не предупредив ВВС!?
Главком Муса отправил Нур Хана за подробностями в штаб 12-й дивизии. Там генерал Малик заверил его, что настоящая война крайне маловероятна, так как боевики освободят Кашмир с помощью местного населения. И поэтому нет никакой надобности в ВВС, чтобы излишне не провоцировать индийцев.
На второй неделе июля Айюб Хан встретился с командирами отрядов "Гибралтара". 24 июля президент провёл совещание высшего руководства, на котором было принято окончательное решение о начале операции "Гибралтар" 7 августа 1965 года.
На этом же совещании Айюб приказал министру пропаганды Алтафу Гаухару "подготовиться к действиям на пропагандистском фронте". Бхутто конкретизировал распоряжение президента, объяснив, что надо подготовить эмоциональные тексты, где говориться, что люди Кашмира, доведённые до крайности индийским террором, поднялись на восстание против беззаконной деспотии и сражаются не на жизнь, а на смерть, призывая международное сообщество и единоверцев из Пакистана не быть безучастными свидетелями кровавых расправ над свободолюбивыми кашмирцами.
Организацией радиостанции "Голос Кашмира" занялась военная разведка во главе с Иршадом, в его распоряжение Гаухар направил двух кашмирцев из числа сотрудников своего министерства – дабы в нужный час тексты от имени восставших кашмирцев читались с кашмирским акцентом.
В конце июля началось выдвижение отрядов к линии прекращения огня в Кашмире, 1 августа 1965 года первые бойцы перешли на индийскую территорию.
Операция "Гибралтар" началась.
Наотрез от участия в этой затее отказался пакистанский спецназ ССГ.
В конец мая его командир полковник Саед Гаеффар Мехди был вызван заместитель начальника генштаба генерал-майором Абидом Белграми в штаб 12-й дивизии в Мерри. Генерал Малик ознакомил его с планом операции "Гибралтар". Узнав, что операцию планируется провести этим летом, полковник Мехди откровенно заявил Малику, что план "идиотский и невыполнимый", два командира поругались и полковник Мехди уехал из Мерри, наотрез отказавшись давать людей для "Гибралтара".
Через несколько дней он встретился с начальником генштаба генерал-лейтенантом Маликом Шер Бахадуром и изложил ему свою точку зрения. Бахадур, выслушав его, заявил "Вы говорите, что операция "Гибралтар" не имеет шансов, но Ахтар Малик уверен в успехе". Мехди ответил, что глава генштаба должен сам решить, кто из них прав – только помнить, что "мы не разыгрываем манёвры, а ставим на кон судьбу Пакистана". Бахадур ничего не ответил и отпустил Мехди, поблагодарив за высказанное мнение.
Полковник Мехди не успокоился и написал рапорт главкому Мусе, где объяснил, почему он гарантирует неудачу операции "Гибралтар" – "Мы получим свой Залив Свиней". Совершенно не подготовлена почва среди местного населения, действия предполагаются в "полном логистическом вакууме" – вообще никак не проработан вопрос снабжения инфильтраторов после перехода границы. И вообще, Малик "перепутал классические партизанские действия с рейдом коммандос".
Полковник Мехди из 15-го батальона Пенджабского полка получил Воинский крест за бои в Бирме во время Второй Мировой, и был одним из создателей пакистанского спецназа, очень им гордился и был полон решимости не допустить использование бойцов ССГ в качестве "пушечного мяса в безумной авантюре". В итоге он согласился отправить трёх офицеров ССГ только для подготовки отрядов к действиям в Кашмире.
На свой же рапорт генералу Мусе никакого ответа он не получил, а 30 июля полковнику Мехди вручили приказ о переводе с 1 сентября на преподавательскую работу в колледж генштаба в Кветте.
Генерал Муса, видимо, пусть и согласившись с решением президента, в глубине души, особенно прочитав рапорт полковника Мехди, так и не поверил в "Гибралтар".
Запросы штаба 12-й дивизии исполнялись крайне медленно, а армейское оружие разакарам-кашмирцам Муса вообще наотрез отказался предоставлять, предложив генералу Малику использовать разакаров только как носильщиков.
Генералы поругались, после чего Малик позвонил напрямую президенту и тот отдал приказ Мусе выделить армейское оружие для разакаров, заявив главкому: "Если мы не можем им [кашмирцам] доверить оружие – то они не стоят того, чтобы за них сражаться".
Довольно быстро выяснилось, что использование в качестве основы для отрядов "Гибралтара" Азад-Кашмирских батальонов и скаутов приводит к тому, что данные части, составлявшие основу 12-й дивизии, оказываются небоеспособными, что оголяет пакистанские позиции на линии прекращения огня.
3 июля Малик направил рапорт Айюбу и Мусе о необходимости привлечения военнослужащих из других подразделений пакистанской армии. Добро было получено и в тренировочные лагеря "Гибралтара" было направлено несколько сот офицеров и солдат из других полков армии – в подавляющем большинстве никогда не бывавших в Кашмире. Из-за разных бюрократических проволочек в большинстве своём эти люди добрались до своих отрядов в начале августа и были отправлены на операцию без какой-либо особой подготовки.
В результате этих проблем начало "Гибралтара" передвинули с середины июля на начало августа. Тем не менее, даже к моменту начала операции численность подразделений для неё едва достигла 3 с половиной тысяч человек.
Сама операция готовилась в полной тайне, о ней не поставили в известность не только лидеров кашмирских сепаратистов, но даже другие рода войск.
Маршал авиации Нур Хан, ставший главкомом ВВС в июле 1965-го вместо неоднозначно проявившего себя во время боёв в Качском Ранне Асгар Хана, случайно узнал об "Гибралтаре" из разговора с одним старым знакомым из генштаба. Он отправился к главкому Мусе и тот подтвердил, что такая операция готовится. Нур Хан переполошился – вы собираетесь воевать с Индией, даже не предупредив ВВС!?
Главком Муса отправил Нур Хана за подробностями в штаб 12-й дивизии. Там генерал Малик заверил его, что настоящая война крайне маловероятна, так как боевики освободят Кашмир с помощью местного населения. И поэтому нет никакой надобности в ВВС, чтобы излишне не провоцировать индийцев.
На второй неделе июля Айюб Хан встретился с командирами отрядов "Гибралтара". 24 июля президент провёл совещание высшего руководства, на котором было принято окончательное решение о начале операции "Гибралтар" 7 августа 1965 года.
На этом же совещании Айюб приказал министру пропаганды Алтафу Гаухару "подготовиться к действиям на пропагандистском фронте". Бхутто конкретизировал распоряжение президента, объяснив, что надо подготовить эмоциональные тексты, где говориться, что люди Кашмира, доведённые до крайности индийским террором, поднялись на восстание против беззаконной деспотии и сражаются не на жизнь, а на смерть, призывая международное сообщество и единоверцев из Пакистана не быть безучастными свидетелями кровавых расправ над свободолюбивыми кашмирцами.
Организацией радиостанции "Голос Кашмира" занялась военная разведка во главе с Иршадом, в его распоряжение Гаухар направил двух кашмирцев из числа сотрудников своего министерства – дабы в нужный час тексты от имени восставших кашмирцев читались с кашмирским акцентом.
В конце июля началось выдвижение отрядов к линии прекращения огня в Кашмире, 1 августа 1965 года первые бойцы перешли на индийскую территорию.
Операция "Гибралтар" началась.
