Одной из самых расхожих цитат является высказывание знаменитого английского лексикографа Сэмюэля Джонсона про патриотизм как последнее прибежище негодяя. Распространена и его трактовка, что Джонсон имел в виду, что не всё пропало для самого распоследнего негодяя, если в нём ещё жив патриотизм.
Любопытная версия. Но только для начала стоит ответить на вопрос, какого конкретно негодяя имел в виду эксцентричный великий британец почти два с половиной века назад.
Данный текст появился благодаря чтению академической биографии одного британского деятеля XVIII века.
Фраза "Патриотизм – последнее прибежище негодяя" содержится в книге Джеймса Босуэлла "Жизнь Сэмюэля Джонсона" (1791 год), жизнеописании (и коллекции высказываний) Самюэля Джонсона, составителя первого словаря английского.
Согласно Босуэллу, эту фразу Джонсон произнёс вечером 7 апреля 1775-го. Он не даёт контекста, в котором произнесена фраза, но отмечает, что Джонсон в ней имел в виду не патриотизм вообще, а только фальшивый патриотизм – думаю, что таким прямым и не терпящим кривотолков пояснением биографа вопрос, какое значение вкладывал в эту фразу автор, снимается.
В патриотизме самого Джонсона сомнений нет. Политические взгляды были его весьма причудливые. Истово-верующий англиканин и убеждённый тори, он был противником колониализма и рабства ("почему мы слышим визг о свободе от рабовладельцев?"), при этом не любил французов и шотландцев.
Патриотизм – это последнее, чем может прикрываться политик. И если он начинает прикрываться патриотизмом, то он уже законченный негодяй. И, разумеется, такой патриотизм является фальшивым.
В русской Википедии есть со ссылкой на йельского профессора Линду Колли утверждение, что этим самым негодяем был известный радикал Джон Уилкс, "Друг Свободы", в защиту изгнания которого из парламента Джонсон в 1770-м написал первый из своих политических памфлетов, "Ложная тревога", в котором саркастически издевался над "лихорадкой эпидемии патриотизма", охватившей в связи с данным событием портных, торговцев, кузнецов и прочих посетителей пивных.
Возможно, но сомневаюсь, что к моменту произнесения фразы Джонсон толком мог вспомнить, кто такой этот самый Уилкс, его волновали другие проблемы. Конечно же, Уилкс вполне входил в число таких "негодяев", но мысли Джонсона при произнесении этой фразы занимал совсем другой человек.
Именно этому человеку мы обязаны появлением двух других политических памфлетов (названных лордом Маколеем полвека спустя "глупой писаниной фанатика") – "Патриот" (1774 год) и "Налоги не тирания" (1775 год), и тому, что в 4-м издании своего словаря (1773 год) к своему определению патриотизма Джонсон добавляет фразу про то, что "иногда он используется для фракционных [имеется в виду в интересах каких-то фракций, партий или групп, а не всей нации] нападок на правительство".
Как патриота своей страны, Джонсона очень волновали события в североамериканских колониях, и особенно то, что вигские оппозиционеры, поддерживая требования колонистов, "предают свою страну", прикрываясь патриотической риторикой про "исконную любовь к свободе" англичан.
Среди выступавших в поддержку колонистов, конечно, был и Уилкс. Но вся ненависть патриотически настроенных англичан в то время была сосредоточена совсем на другом человеке. Главным подстрекателем "американской неблагодарности и измены" в обществе считался ярчайший оратор и публицист того времени, Эдмунд Бёрк.
Джонсон и Бёрк знали друг друга прекрасно, при первых встречах Бёрк произвёл на Джонсона благоприятное впечатление, они даже вместе съездили посмотреть на Стоунхендж.
Бёрк был одним из девяти оригинальных членов Литературного клуба, созданного Джонсоном вместе со знаменитым художником Джошуа Рейнольдсом.
На известной картине Джона Дойла (дядюшки отца Шерлока Холмса) 1851-го они изображены.

2-м слева сидит толстяк Джонсон (а 1-й слева – Босуэлл), а в центре спиной к зрителям сидит Бёрк.
Но со временем взгляды Джонсона на Бёрка изменились коренным образом. В "Жизни Сэмюэля Джонсона" Бёрк упоминается неоднократно, ни одно из этих замечаний нельзя назвать даже нейтральным.
"Я не утверждаю, что он неискренен, но у нас нет причин, исходя из его политического поведения, считать, что он искренен".
В другом месте Джонсон выражает уверенность, что Бёрк в своей защите колонистов действует исходя из некоего "интереса" (это слово в те времена означало выгоду, корысть, банковский ссудный процент).
В "Дневнике путешествия на Гебриды" (1785 год) Босуэлл приводит пару диалогов, в которых он пытался указать на положительные черты Бёрка, на что получает резкие отповеди Джонсона. У Бёрка "нет ума, одно самомнение", и он просто беспринципный болтун (В "Жизни Сэмюэля Джонсона" он хотя бы признавал, что Бёрк является "выдающимся человеком").
Резко-отрицательное отношение Джонсона к Бёрку фиксировал не только Босуэлл, но и близкий к Джонсону в последние годы жизни итальянский учитель музыки Габриэль Марио Поцци в своих записках, и самый первый биограф Джонсона Джон Хоукинс, выпустивший свою "Жизнь Сэмюэля Джонсона" в 1787 году, ещё до Босуэлла.
В глазах Джонсона Бёрк представлялся самовлюблённым беспринципным политиканом, у которого нет ничего святого – тем самым "негодяем", "подлецом", "мошенником", "канальей" и прочее значение английского слова scoundrel, короче "испорченный и бесчестный человек, особенно тот что лжет и обманывает других людей".
Памфлет "Патриот" Джонсон написал по возвращению в Лондон из путешествия в Уэльс. На обратном пути Джонсон посетил Бристоль и имел "удовольствие" лицезреть вблизи ведение Бёрком предвыборной кампании в своём округе, среди "остолопов всех родов и рангов" (как "ласково" назвал своих избирателей Бёрк в частной беседе). После чего и появился памфлет, являющийся призывом к английским избирателям не поддаваться на "фальшивый блеск" патриотизма на словах.
Памфлет "Налоги не тирания" представлял собой развёрнутый ответ Джонсона на знаменитую речь Бёрка против Принудительных актов.
А раздражённый пассажем из другой знаменитой речи Бёрка в защиту требований североамериканских колонистов (так называемая "Примирительная речь") про явление ангела лорду Батхёрсту в 1704-м, предрекшего грядущее процветание Америки, Джонсон пишет пародию, описав явление дьявола молодому вигу, предрекшего ему, что виггизм скоро отравит своим ядом и рай Америки.
И именно в это время и произносится фраза про "последнее прибежище негодяя". И сразу за ней и пояснением Босуэлла в "Жизни Сэмюэля Джонсона" идёт очередное рассуждение Джонсона о Бёрке.
Эдмунд Бёрк, конечно же, одна из величайших фигур в британской политической истории. На неизученность он жаловаться не может, и думаю, ни у кого нет сомнений, что Бёрк был образцовым политиком, в высшей степени принципиальным и патриотичным человеком, для которого принципы и Родина стояли превыше всего ("Я исполняю долг ценой потери друга").
Наконец, ещё один любопытный факт. Дело в том, что в дневниковых записях Босуэлла, на основе которых он и писал свою биографию, данное рассуждение Джонсона о Бёрке идёт впереди фразы о патриотизме.
То есть ситуация в дневнике выглядит абсолютно прозрачной: Джонсон рассуждает о Бёрке и заканчивает рассуждение фразой про "последнее прибежище негодяя". Тут уж трудно не заметить, какого конкретного негодяя имеет в виду Джонсон.
Почему же Босуэлл поменял фрагменты текста местами?
Потому, что не разделял взглядов своего почитаемого сэнсея на Эдмунда Бёрка, с которым также был хорошо знаком.
Саму фразу Босуэлл убрать не мог, ибо был просто одержим манией собрать все высказывания своего великого соотечественника. Он только оторвал её от его нелицеприятных рассуждений о другом уважаемом им великом соотечественнике.
Любопытная версия. Но только для начала стоит ответить на вопрос, какого конкретно негодяя имел в виду эксцентричный великий британец почти два с половиной века назад.
Данный текст появился благодаря чтению академической биографии одного британского деятеля XVIII века.
Фраза "Патриотизм – последнее прибежище негодяя" содержится в книге Джеймса Босуэлла "Жизнь Сэмюэля Джонсона" (1791 год), жизнеописании (и коллекции высказываний) Самюэля Джонсона, составителя первого словаря английского.
Согласно Босуэллу, эту фразу Джонсон произнёс вечером 7 апреля 1775-го. Он не даёт контекста, в котором произнесена фраза, но отмечает, что Джонсон в ней имел в виду не патриотизм вообще, а только фальшивый патриотизм – думаю, что таким прямым и не терпящим кривотолков пояснением биографа вопрос, какое значение вкладывал в эту фразу автор, снимается.
В патриотизме самого Джонсона сомнений нет. Политические взгляды были его весьма причудливые. Истово-верующий англиканин и убеждённый тори, он был противником колониализма и рабства ("почему мы слышим визг о свободе от рабовладельцев?"), при этом не любил французов и шотландцев.
Патриотизм – это последнее, чем может прикрываться политик. И если он начинает прикрываться патриотизмом, то он уже законченный негодяй. И, разумеется, такой патриотизм является фальшивым.
В русской Википедии есть со ссылкой на йельского профессора Линду Колли утверждение, что этим самым негодяем был известный радикал Джон Уилкс, "Друг Свободы", в защиту изгнания которого из парламента Джонсон в 1770-м написал первый из своих политических памфлетов, "Ложная тревога", в котором саркастически издевался над "лихорадкой эпидемии патриотизма", охватившей в связи с данным событием портных, торговцев, кузнецов и прочих посетителей пивных.
Возможно, но сомневаюсь, что к моменту произнесения фразы Джонсон толком мог вспомнить, кто такой этот самый Уилкс, его волновали другие проблемы. Конечно же, Уилкс вполне входил в число таких "негодяев", но мысли Джонсона при произнесении этой фразы занимал совсем другой человек.
Именно этому человеку мы обязаны появлением двух других политических памфлетов (названных лордом Маколеем полвека спустя "глупой писаниной фанатика") – "Патриот" (1774 год) и "Налоги не тирания" (1775 год), и тому, что в 4-м издании своего словаря (1773 год) к своему определению патриотизма Джонсон добавляет фразу про то, что "иногда он используется для фракционных [имеется в виду в интересах каких-то фракций, партий или групп, а не всей нации] нападок на правительство".
Как патриота своей страны, Джонсона очень волновали события в североамериканских колониях, и особенно то, что вигские оппозиционеры, поддерживая требования колонистов, "предают свою страну", прикрываясь патриотической риторикой про "исконную любовь к свободе" англичан.
Среди выступавших в поддержку колонистов, конечно, был и Уилкс. Но вся ненависть патриотически настроенных англичан в то время была сосредоточена совсем на другом человеке. Главным подстрекателем "американской неблагодарности и измены" в обществе считался ярчайший оратор и публицист того времени, Эдмунд Бёрк.
Джонсон и Бёрк знали друг друга прекрасно, при первых встречах Бёрк произвёл на Джонсона благоприятное впечатление, они даже вместе съездили посмотреть на Стоунхендж.
Бёрк был одним из девяти оригинальных членов Литературного клуба, созданного Джонсоном вместе со знаменитым художником Джошуа Рейнольдсом.
На известной картине Джона Дойла (дядюшки отца Шерлока Холмса) 1851-го они изображены.

2-м слева сидит толстяк Джонсон (а 1-й слева – Босуэлл), а в центре спиной к зрителям сидит Бёрк.
Но со временем взгляды Джонсона на Бёрка изменились коренным образом. В "Жизни Сэмюэля Джонсона" Бёрк упоминается неоднократно, ни одно из этих замечаний нельзя назвать даже нейтральным.
"Я не утверждаю, что он неискренен, но у нас нет причин, исходя из его политического поведения, считать, что он искренен".
В другом месте Джонсон выражает уверенность, что Бёрк в своей защите колонистов действует исходя из некоего "интереса" (это слово в те времена означало выгоду, корысть, банковский ссудный процент).
В "Дневнике путешествия на Гебриды" (1785 год) Босуэлл приводит пару диалогов, в которых он пытался указать на положительные черты Бёрка, на что получает резкие отповеди Джонсона. У Бёрка "нет ума, одно самомнение", и он просто беспринципный болтун (В "Жизни Сэмюэля Джонсона" он хотя бы признавал, что Бёрк является "выдающимся человеком").
Резко-отрицательное отношение Джонсона к Бёрку фиксировал не только Босуэлл, но и близкий к Джонсону в последние годы жизни итальянский учитель музыки Габриэль Марио Поцци в своих записках, и самый первый биограф Джонсона Джон Хоукинс, выпустивший свою "Жизнь Сэмюэля Джонсона" в 1787 году, ещё до Босуэлла.
В глазах Джонсона Бёрк представлялся самовлюблённым беспринципным политиканом, у которого нет ничего святого – тем самым "негодяем", "подлецом", "мошенником", "канальей" и прочее значение английского слова scoundrel, короче "испорченный и бесчестный человек, особенно тот что лжет и обманывает других людей".
Памфлет "Патриот" Джонсон написал по возвращению в Лондон из путешествия в Уэльс. На обратном пути Джонсон посетил Бристоль и имел "удовольствие" лицезреть вблизи ведение Бёрком предвыборной кампании в своём округе, среди "остолопов всех родов и рангов" (как "ласково" назвал своих избирателей Бёрк в частной беседе). После чего и появился памфлет, являющийся призывом к английским избирателям не поддаваться на "фальшивый блеск" патриотизма на словах.
Памфлет "Налоги не тирания" представлял собой развёрнутый ответ Джонсона на знаменитую речь Бёрка против Принудительных актов.
А раздражённый пассажем из другой знаменитой речи Бёрка в защиту требований североамериканских колонистов (так называемая "Примирительная речь") про явление ангела лорду Батхёрсту в 1704-м, предрекшего грядущее процветание Америки, Джонсон пишет пародию, описав явление дьявола молодому вигу, предрекшего ему, что виггизм скоро отравит своим ядом и рай Америки.
И именно в это время и произносится фраза про "последнее прибежище негодяя". И сразу за ней и пояснением Босуэлла в "Жизни Сэмюэля Джонсона" идёт очередное рассуждение Джонсона о Бёрке.
Эдмунд Бёрк, конечно же, одна из величайших фигур в британской политической истории. На неизученность он жаловаться не может, и думаю, ни у кого нет сомнений, что Бёрк был образцовым политиком, в высшей степени принципиальным и патриотичным человеком, для которого принципы и Родина стояли превыше всего ("Я исполняю долг ценой потери друга").
Наконец, ещё один любопытный факт. Дело в том, что в дневниковых записях Босуэлла, на основе которых он и писал свою биографию, данное рассуждение Джонсона о Бёрке идёт впереди фразы о патриотизме.
То есть ситуация в дневнике выглядит абсолютно прозрачной: Джонсон рассуждает о Бёрке и заканчивает рассуждение фразой про "последнее прибежище негодяя". Тут уж трудно не заметить, какого конкретного негодяя имеет в виду Джонсон.
Почему же Босуэлл поменял фрагменты текста местами?
Потому, что не разделял взглядов своего почитаемого сэнсея на Эдмунда Бёрка, с которым также был хорошо знаком.
Саму фразу Босуэлл убрать не мог, ибо был просто одержим манией собрать все высказывания своего великого соотечественника. Он только оторвал её от его нелицеприятных рассуждений о другом уважаемом им великом соотечественнике.