Джи.Пи. был не прав, ожидая от власти времён ЧП "много пропаганды и мало дел". Дела были, и весьма заметные. Наиболее решительные связаны с фигурой, которая давно в общественном сознании индийцев заняла место "антигероя" этой истории, Санджаем Ганди – человеком, который действительно верил в то, что говорил: "Будущие поколения не вспомнят, сколько народу проголосовало за нас на выборах, но будут помнить то, что мы сумели сделать"
Санджай был полной противоположностью своему старшему брату Радживу. Джентльмен, любивший произносить длинные речи, тщательно следивший за внешностью, довольно холодный и отстранённый даже от самых близких людей – и хулиган, не могущий терпеть тягомотину официальных мероприятий, полагавший истиной пословицу "краткость – сестра таланта", часто растрёпанный, горячий в дружбе и (как намекают девушки из его окружения) любви.
Он стремился действовать и изменить Индию. Свои распоряжения он облачал в короткие и не терпящие кривотолков фразы в 3-4 слова.
В первые месяцы ЧП младший сын премьер-министра стремительно становится одной из ведущих политических фигур страны. Его считают инициатором двух громких отставок министров, не высказавших большого энтузиазма по поводу ЧП – либерала Индера Кумара Гуджрала на посту министра информации и телерадиовещания сменил гораздо более жёсткий В.К.Шукла, а Сварана Сингха на посту министра обороны – друг Санджая, "железный" Банси Лал.
Через 6 недель после объявления ЧП Санджай дал первое большое интервью журналу "Сардж". Много говорил о личной жизни – он не курит и не пьёт – и об отношениях с матерью ("она прислушивается ко мне, с тех пор как мне исполнилось 5 лет").
Рассказывал, как трудится по 12-14 часов в день на автозаводе "Марути" и обещал, что страна скоро получит массовый автомобиль "ничуть не хуже Фиата или Амбассадора" (две главные марки на тогдашнем индийском рынке). Примечание – при жизни Санджая "Марути" так и не выпустила ни одного автомобиля.
Ещё это интервью позволило западным СМИ приклеить Санджаю ярлык "либерала". Он говорил, что считает необходимым отказаться от каких-либо мер государственного регулирования, как только та или иная отрасль промышленности твёрдо станет на ноги. И с его точки зрения, в ряде отраслей экономическая либерализация уже назрела.
А вот на вопросы о демократии Санджай отвечал всегда уклончиво: "Демократия не означает свободу разрушать свою страну. Демократия означает свободу созидать страну".
Конгресс, с точки зрения Санджая, должен измениться и стать настоящей "кадровой партией". Но вот сравнения с такими "кадровыми партиями" как Джана Сангха и коммунисты, Санджай отвергал.
Цензура же является "единственным ответом на заполнившую газеты беспардонную ложь".
С этого интервью началось широкое освещение деятельности Санджая прессой. За первый год ЧП на Всеиндийском радио вышло 192 сюжета о Санджае, а на государственном телеканале "Дурдаршан" – 265. Об его поездки в Андхра-Прадеш "Филм Дивижен" снял полнометражный документальный фильм на трёх языках.
Главные министры штатов соперничали в деле организации роскошных встреч сыну премьера – всех переплюнул Раджастхан, где на дороге от аэропорта в Джайпур установили 501 арку со здравицами в честь Санджая.
Ещё у Санджая появилась собственная вотчина – через несколько месяцев после введения ЧП газеты сообщили, что Индира "передала Дели в руки своего сына".
После чего Санджай и сформулировал свою программу из 5-ти пунктов, гораздо болеё чёткую и конкретную, чем расплывчатые "20 пунктов" Индиры – каждому члену партии обучить грамоте одного неграмотного, посадить одно дерево, родить не более 2-х детей на семью, бороться с традициями неприкасаемости и выдачи приданного.
По проекту Санджая жители делийских трущоб должны были стать фермерами в долине Ямуны.
Идеи Санджая встретили горячую поддержку амбициозного вице-президента Делийской корпорации развития (ДКР) Джагмохана, мечтавшего стать "индийским бароном Османом". Превращение Нью-Дели в "новый Париж" надо было начинать со сноса трущоб. Ещё Джагмохан любил приводить пример очистки Шанхая китайскими коммунистами в конце 40-х.
Данные планы Джагмохан озвучил ещё в 1974-м, но тогда ему помешали демократия и СМИ. Теперь же, при покровительстве Санджая, у Джагмохана были развязаны руки.
В команду Санджая, помимо Джагмохана, вошли секретарь делийского лейтенант-губернатора Навин Чавла, старший полицейский офицер П.С.Бхиндер, лидеры Молодёжного Конгресса Амбика Сони, Камал Натх, Гулам Наби Азад, Прахаб Мукерджи, социальный работник Руксана Султана и длинноволосый учитель йоги Дхирендра Брахмачари. Каждое утро эта команда собиралась на "планёрки" в кабинете Санджая, после чего ехали на объекты.
В народе стали поговаривать о "пенджабской мафии" Санджая, которую противопоставляли "кашмирскому лобби" его матери. Разговоры усилились, когда Санджаю удалось свалить лидера "кашмирского лобби", всесильного главу секретариата премьер-министра П.Н.Хаскара – "серого кардинала" Индиры перевели на пост заместителя главы индийского Госплана.
Снос трущоб начали со Старого города, где они густо облепили могольские монументы и мечети. Только за первые пять месяцев ЧП ДКР смогла переселить 120 тысяч семей.
На рассвете 13 апреля 1976 года бульдозеры пересекли Асаф Али Роад, отделявшую Олд Дели от Нового города, и вошли в район Туркманских врат. При этом, помимо трущоб, было снесено около 40-ка простых (и вполне "законных") домов, построенных в начале века.
На второй день сноса местные жители обратились за помощью к своему депутаты – Субхадре Джоши, старому соратнику Индиры. Он связался с ДКР, Джагмохан пообещал разобраться.
Работы были остановлены, но через пару дней возобновились. На пути бульдозеров стали женщины и дети, в поддержку протестантов закрывали лавки и магазины торговцы по всему Дели. ДКР вызвала полицию, которая попыталась разогнать толпу дубинками и слезоточивым газом, в полицию полетели камни. Столкновения расширялись, охватывая близлежащие улицы. Раздались выстрелы, только к концу дня полиция смогла взять ситуацию под контроль. Число погибших точно так и не было установлено, оценки разняться от 10 до 200. Но работы по сносу были остановлены.
Индийская публика узнала о произошедшем только из передач Би-Би-Си и подпольных изданий. Вести дошли и до главного министра Кашмира шейха Абдуллы (большинство жителей района Туркманских врат были мусульманами). Он отправился в Дели и добился того, чтобы Индира вместе с ним посетила данный район. После чего премьер распорядилась приостановить все подобные работы в Дели и тщательно проработать данный вопрос. Всего в ходе кампании Санджая было переселено 250 тысяч человек.
Но к тому времени индийское общество было взбудоражено уже другим проектом Санджая. В июне 1976-го шейх Абдулла сказал Индире, что простой народ не особо интересует свобода слова и демократия, но вот кампания насильственной стерилизации, "я думаю, может привести к взрыву".
Проблемы взрывного роста населения Индии волновали не одного Санджая. В 1901-м в Индии жило 240 миллионов человек, а в 1971-м – уже 550. Показатель фертильности снизился с 5-ти до 4-х рождений на одну женщину, но детская смертность упала гораздо больше – с 42 до 15 смертей на тысячу.
Дебаты о том, как помещать этому, шли с самого момента получения независимости, в 1949-м была создана правительственная "Ассоциация планирования семьи". Далее образования населения с раздачей презервативов дело не продвинулось. Причём мусульмане и христиане особенно подозрительно относились к такой деятельности, видя в этом попытку увеличить процент индусов в обществе.
Летом 1976-го власти по инициативе Санджая перешли от слов к решительным действиям. В интервью "Иллюстрейтед Уикли оф Индиа" Санджай говорил, что половина всех проблем Индии – от перенаселения. Если эта проблема будет решена, то гораздо легче справится и с другими. В поездках по стране Санджай требовал от главных министров штатов выйти на уровень 60 тысяч операций в две недели.
Были сформированы десятки передвижных пунктов по стерилизации, ездившие по деревням, полиция составляла списки "безответственных людей", имевших трёх и более детей. На местах кампания по насильственной стерилизации больше напоминала полицейские спецоперации. Полиция оцепляла деревни или городские кварталы, хватала людей по списку и доставляла в ближайший стерилизационный пункт. Кто-то просто бежал, а кто-то вступал в потасовки с полицией. Пошли в ход и приписки - для выполнения и перевыполнения плана на местах стерилизовали и тех, кто не подпадал под органичения.
В сентябре 1976-го столкновения стали обычным делом в Дели и Уттар-Прадеше. В Султанпуре, Канпуре и Барейли толпы громили медучреждения, где проводились операции по стерилизации. На местах, зачастую, во главе протестов оказывались школьные учителя – по крайней мере, 150 учителей было арестовано.
18 октября 1976 года в Музаффарнагаре около Дели полиция открыла огонь по толпе, забрасывавшей камнями и бутылками клинику. По крайне мере, 50 человек погибло. Оппозиционные депутаты, пытавшиеся проехать на место события, были арестованы. Волна репортажей в иностранных СМИ заставила премьера объясняться в парламенте по поводу инцидента в Музаффарнагаре.
"Жертвой" кампании по стерилизации стал и самый известный болливудский певец Кишор Кумар. В отличие от других кинозвёзд, он отказался участвовать в пропагандистских концертах. Ответ был жёсткий – его песни прекратили крутить по радио и ТВ, пластинки с ними исчезли из магазинов, а цензура прямо указала кинопродюсерам, что песен Кишора в фильмах быть не должно.
Примерно такими же авторитарными методами Санджай продвигал и борьбу с приданным и ликвидацию неграмотности.
К концу 1976-го, видимо, уже и Индира чувствовала разочарование в бурной и часто непродуманной деятельности Санджая. Горячий и нетерпеливый Санджай явно не годился на роль мудрого авторитарного "отца нации". Наверное, это стало одной из причин неожиданного шага, на который Индира пошла в январе 1977-го.
Санджай был полной противоположностью своему старшему брату Радживу. Джентльмен, любивший произносить длинные речи, тщательно следивший за внешностью, довольно холодный и отстранённый даже от самых близких людей – и хулиган, не могущий терпеть тягомотину официальных мероприятий, полагавший истиной пословицу "краткость – сестра таланта", часто растрёпанный, горячий в дружбе и (как намекают девушки из его окружения) любви.
Он стремился действовать и изменить Индию. Свои распоряжения он облачал в короткие и не терпящие кривотолков фразы в 3-4 слова.
В первые месяцы ЧП младший сын премьер-министра стремительно становится одной из ведущих политических фигур страны. Его считают инициатором двух громких отставок министров, не высказавших большого энтузиазма по поводу ЧП – либерала Индера Кумара Гуджрала на посту министра информации и телерадиовещания сменил гораздо более жёсткий В.К.Шукла, а Сварана Сингха на посту министра обороны – друг Санджая, "железный" Банси Лал.
Через 6 недель после объявления ЧП Санджай дал первое большое интервью журналу "Сардж". Много говорил о личной жизни – он не курит и не пьёт – и об отношениях с матерью ("она прислушивается ко мне, с тех пор как мне исполнилось 5 лет").
Рассказывал, как трудится по 12-14 часов в день на автозаводе "Марути" и обещал, что страна скоро получит массовый автомобиль "ничуть не хуже Фиата или Амбассадора" (две главные марки на тогдашнем индийском рынке). Примечание – при жизни Санджая "Марути" так и не выпустила ни одного автомобиля.
Ещё это интервью позволило западным СМИ приклеить Санджаю ярлык "либерала". Он говорил, что считает необходимым отказаться от каких-либо мер государственного регулирования, как только та или иная отрасль промышленности твёрдо станет на ноги. И с его точки зрения, в ряде отраслей экономическая либерализация уже назрела.
А вот на вопросы о демократии Санджай отвечал всегда уклончиво: "Демократия не означает свободу разрушать свою страну. Демократия означает свободу созидать страну".
Конгресс, с точки зрения Санджая, должен измениться и стать настоящей "кадровой партией". Но вот сравнения с такими "кадровыми партиями" как Джана Сангха и коммунисты, Санджай отвергал.
Цензура же является "единственным ответом на заполнившую газеты беспардонную ложь".
С этого интервью началось широкое освещение деятельности Санджая прессой. За первый год ЧП на Всеиндийском радио вышло 192 сюжета о Санджае, а на государственном телеканале "Дурдаршан" – 265. Об его поездки в Андхра-Прадеш "Филм Дивижен" снял полнометражный документальный фильм на трёх языках.
Главные министры штатов соперничали в деле организации роскошных встреч сыну премьера – всех переплюнул Раджастхан, где на дороге от аэропорта в Джайпур установили 501 арку со здравицами в честь Санджая.
Ещё у Санджая появилась собственная вотчина – через несколько месяцев после введения ЧП газеты сообщили, что Индира "передала Дели в руки своего сына".
После чего Санджай и сформулировал свою программу из 5-ти пунктов, гораздо болеё чёткую и конкретную, чем расплывчатые "20 пунктов" Индиры – каждому члену партии обучить грамоте одного неграмотного, посадить одно дерево, родить не более 2-х детей на семью, бороться с традициями неприкасаемости и выдачи приданного.
По проекту Санджая жители делийских трущоб должны были стать фермерами в долине Ямуны.
Идеи Санджая встретили горячую поддержку амбициозного вице-президента Делийской корпорации развития (ДКР) Джагмохана, мечтавшего стать "индийским бароном Османом". Превращение Нью-Дели в "новый Париж" надо было начинать со сноса трущоб. Ещё Джагмохан любил приводить пример очистки Шанхая китайскими коммунистами в конце 40-х.
Данные планы Джагмохан озвучил ещё в 1974-м, но тогда ему помешали демократия и СМИ. Теперь же, при покровительстве Санджая, у Джагмохана были развязаны руки.
В команду Санджая, помимо Джагмохана, вошли секретарь делийского лейтенант-губернатора Навин Чавла, старший полицейский офицер П.С.Бхиндер, лидеры Молодёжного Конгресса Амбика Сони, Камал Натх, Гулам Наби Азад, Прахаб Мукерджи, социальный работник Руксана Султана и длинноволосый учитель йоги Дхирендра Брахмачари. Каждое утро эта команда собиралась на "планёрки" в кабинете Санджая, после чего ехали на объекты.
В народе стали поговаривать о "пенджабской мафии" Санджая, которую противопоставляли "кашмирскому лобби" его матери. Разговоры усилились, когда Санджаю удалось свалить лидера "кашмирского лобби", всесильного главу секретариата премьер-министра П.Н.Хаскара – "серого кардинала" Индиры перевели на пост заместителя главы индийского Госплана.
Снос трущоб начали со Старого города, где они густо облепили могольские монументы и мечети. Только за первые пять месяцев ЧП ДКР смогла переселить 120 тысяч семей.
На рассвете 13 апреля 1976 года бульдозеры пересекли Асаф Али Роад, отделявшую Олд Дели от Нового города, и вошли в район Туркманских врат. При этом, помимо трущоб, было снесено около 40-ка простых (и вполне "законных") домов, построенных в начале века.
На второй день сноса местные жители обратились за помощью к своему депутаты – Субхадре Джоши, старому соратнику Индиры. Он связался с ДКР, Джагмохан пообещал разобраться.
Работы были остановлены, но через пару дней возобновились. На пути бульдозеров стали женщины и дети, в поддержку протестантов закрывали лавки и магазины торговцы по всему Дели. ДКР вызвала полицию, которая попыталась разогнать толпу дубинками и слезоточивым газом, в полицию полетели камни. Столкновения расширялись, охватывая близлежащие улицы. Раздались выстрелы, только к концу дня полиция смогла взять ситуацию под контроль. Число погибших точно так и не было установлено, оценки разняться от 10 до 200. Но работы по сносу были остановлены.
Индийская публика узнала о произошедшем только из передач Би-Би-Си и подпольных изданий. Вести дошли и до главного министра Кашмира шейха Абдуллы (большинство жителей района Туркманских врат были мусульманами). Он отправился в Дели и добился того, чтобы Индира вместе с ним посетила данный район. После чего премьер распорядилась приостановить все подобные работы в Дели и тщательно проработать данный вопрос. Всего в ходе кампании Санджая было переселено 250 тысяч человек.
Но к тому времени индийское общество было взбудоражено уже другим проектом Санджая. В июне 1976-го шейх Абдулла сказал Индире, что простой народ не особо интересует свобода слова и демократия, но вот кампания насильственной стерилизации, "я думаю, может привести к взрыву".
Проблемы взрывного роста населения Индии волновали не одного Санджая. В 1901-м в Индии жило 240 миллионов человек, а в 1971-м – уже 550. Показатель фертильности снизился с 5-ти до 4-х рождений на одну женщину, но детская смертность упала гораздо больше – с 42 до 15 смертей на тысячу.
Дебаты о том, как помещать этому, шли с самого момента получения независимости, в 1949-м была создана правительственная "Ассоциация планирования семьи". Далее образования населения с раздачей презервативов дело не продвинулось. Причём мусульмане и христиане особенно подозрительно относились к такой деятельности, видя в этом попытку увеличить процент индусов в обществе.
Летом 1976-го власти по инициативе Санджая перешли от слов к решительным действиям. В интервью "Иллюстрейтед Уикли оф Индиа" Санджай говорил, что половина всех проблем Индии – от перенаселения. Если эта проблема будет решена, то гораздо легче справится и с другими. В поездках по стране Санджай требовал от главных министров штатов выйти на уровень 60 тысяч операций в две недели.
Были сформированы десятки передвижных пунктов по стерилизации, ездившие по деревням, полиция составляла списки "безответственных людей", имевших трёх и более детей. На местах кампания по насильственной стерилизации больше напоминала полицейские спецоперации. Полиция оцепляла деревни или городские кварталы, хватала людей по списку и доставляла в ближайший стерилизационный пункт. Кто-то просто бежал, а кто-то вступал в потасовки с полицией. Пошли в ход и приписки - для выполнения и перевыполнения плана на местах стерилизовали и тех, кто не подпадал под органичения.
В сентябре 1976-го столкновения стали обычным делом в Дели и Уттар-Прадеше. В Султанпуре, Канпуре и Барейли толпы громили медучреждения, где проводились операции по стерилизации. На местах, зачастую, во главе протестов оказывались школьные учителя – по крайней мере, 150 учителей было арестовано.
18 октября 1976 года в Музаффарнагаре около Дели полиция открыла огонь по толпе, забрасывавшей камнями и бутылками клинику. По крайне мере, 50 человек погибло. Оппозиционные депутаты, пытавшиеся проехать на место события, были арестованы. Волна репортажей в иностранных СМИ заставила премьера объясняться в парламенте по поводу инцидента в Музаффарнагаре.
"Жертвой" кампании по стерилизации стал и самый известный болливудский певец Кишор Кумар. В отличие от других кинозвёзд, он отказался участвовать в пропагандистских концертах. Ответ был жёсткий – его песни прекратили крутить по радио и ТВ, пластинки с ними исчезли из магазинов, а цензура прямо указала кинопродюсерам, что песен Кишора в фильмах быть не должно.
Примерно такими же авторитарными методами Санджай продвигал и борьбу с приданным и ликвидацию неграмотности.
К концу 1976-го, видимо, уже и Индира чувствовала разочарование в бурной и часто непродуманной деятельности Санджая. Горячий и нетерпеливый Санджай явно не годился на роль мудрого авторитарного "отца нации". Наверное, это стало одной из причин неожиданного шага, на который Индира пошла в январе 1977-го.